Аул – это среда летаргического сна — Интервью

– В своем послании президент Н.НАЗАРБАЕВ заявил, что переход казахского языка на латиницу может произойти до 2025 года. После этих слов в обществе бурно обсуждается этот вопрос. Насколько это решение будет правильным и эффективным, учитывая нынешнюю ситуацию государственного языка? Есть ли угрозы провала языковой политики? 

– За последние 20 лет мы привыкли к принятию программ перехода к делопроизводству на казахском языке с назначением конкретного срока осуществления этого дела и очередному провалу языковой политики по истечении названного срока. И сейчас нет никакой гарантии, что провала больше не будет. Угрозы провала языковой политики будут существовать до тех пор, пока не будет выбран правильный курс языковой политики и научная организация осуществления этого курса.

2025 год выбран спонтанно, опять-таки из сенсуальных соображений. Здесь нет строгого научного видения и расчета. 2025 год – это год надежды. Власти надеются, что к этому времени наверняка удастся достичь каких-либо позитивных результатов по инерции, силами самого общества в деле утверждения государственного языка. Фаталисты из власти надеются на то, что к этому времени демографическая ситуация сама расставит по местам каждый язык соответственно статусу.

– Какой курс будет правильным, кто разработает этот курс и осуществит на практике?

– Правильным может быть курс, разработанный компетентной научной организацией, после подробного и тщательного изучения ситуации. Некоторые онтологические проблемы казахского языка, несмотря на то, что они рассмот­рены и обсуждены в теоретическом языко­знании, до сих не имеют должного научного обобщения, вследствие чего ошибочно трактуются в учебниках. Например, вопросы литературного языка. В школьных и вузовских учебниках категории литературного языка дается научно недостоверное пояснение. Казахстанские лингвисты также неверно интерпретировали дифференциацию стилей языка и стилистику вообще.

Самым досадным является то, что некоторые проблемы теоретического языко­знания, без решения которых не представляется возможным развитие языка, до сих остаются вне внимания лингвистов. Языковеды не имеют понятия, например, о стандартизации языка. В русской лингвистике эта категория называется стабильность языка и интерпретируется как один из основных признаков литературного языка. Это касается терминов, наименований, фразеологических единиц, которые должны употребляться стабильно по форме и смыслу. В словоупотреблении на русском языке это требование строго соблюдается, а на казахском – нет.

Работа по стандартизации терминов, наименований и понятий должна осуществляться денотатно-сигнификативным методом, по принципу «каждому денотатному объекту – отдельный сигнум». Первоначально будут подобраны 50 000 наиболее часто употребляемых денотатных объектов языка, определена их смысловая нагрузка, назначен языковой знак, и затем они будут пущены в оборот.

Словарный запас современного казахского языка составляет более 170 тысяч слов. Для ведения делопроизводства, хотя бы в экономической и социокультурной сферах, нужно это количество довести до 270 тысяч.

Дифференциация стилей языка предполагает установление строгого контроля над соблюдением официальных стилей языка – делопроизводства, науки и политико-публицистической стилей, с одновременным ведением работ по искоренению трансцендентности в словоупотреблении на казахском языке.

При отсутствии форменной и смысловой стабильности (стандартизации) терминов и понятий, без осуществления дифференциации стилей языка и со скромным словарным запасом вести делопроизводство в индустриальном обществе не представляется возможным.

Мы много говорим вокруг востребованности языка, не представляя реально, что это такое и как создавать ситуацию востребованности.

По этому поводу, как и раньше, здесь хочу привести цитату из высказываний великого американского ученого Э.СЕПИРА. Он сказал: «Французский язык стоит изучать потому, что существуют французские книги, которые заслуживают прочтения». Этой максимой объясняется и ситуация вокруг востребованности казахского языка. Формула простая: создавай «заслуживающий прочтения» для неказахского населения контент – и все изучат государственный язык.

Часто мы сталкиваемся с абсурдными требованиями типа «не менее 50% телепередач должно идти на казахском языке». Придется спросить: откуда взять такой объем материалов, удовлетворяющий духовные запросы неказахского населения? Что скажете, если извещу, что в Казахстане нет интеллектуальной силы, которая могла бы обеспечить республиканские телеканалы рентабельными программами?

– Вы много говорите о том, что в застое казахского языка виноваты лингвисты, ученые, филологи. Почему же уважаемые люди с высшими научными степенями не хотят развивать, модернизировать язык? Нет необходимости или финансовых средств? 

– Филология – слабое звено в системе казахстанской науки. Казаховеды – самая инертная часть национальной интеллигенции. Профессора и академики из казахской лингвистики допускают в своих учебниках самые элементарные ошибки, как школьники.

Лингвисты, понятно, по долгу службы заинтересованы развивать язык. Но у них на руках нет научной методологии адаптирования родного языка к условиям индус­триального общества. Если бы они нашли какой-нибудь ключ к разрешению этой проблемы, они бы во весь голос объявили об этом. Молчат – значит  нет идей.

– Вы лучше меня знаете, что у нас в стране все решает один человек, а далее все зависит от того, как власти исполнят его решения. Каждый лингвист или филолог напрямую зависит от приказов начальства. Может, чиновники у власти не хотят, чтобы лингвисты решали языковую проблему? 

– Чиновники тоже заинтересованы в развитии языка. Хотя бы для своего имиджа перед обществом, чтобы сказать: мол, «вот мы как успешно решаем самую трудную языковую проблему. Теперь голосуйте за нас на очередных выборах».

На руках у чиновников имеются действенные рычаги: административные, медийные, финансовые. Но они не догадываются, что среди филологов нет интеллектуальной силы, способной найти научный подход к решению языковой проб­лемы. Поэтому все решается, как при Советах, путем проб и ошибок. Если к 2025 году не удастся достичь намеченного, это не затруднит власть найти слова для оправдания, или назовут следующую дату «полного перехода к делопроизводству на государственном языке».

Ученые пишут монографии, организовывают конференции, их называют научно-теоретическими или научно-методическими. На самом деле никакой науки, теории и методики нет. Потом дилетанты от лингвистики размахивают флажками («Қазақ тілі жасасын!»), выкрикивают лозунги («Қазақ қазақпен қазақша сөйлессін!»), деньги разбазаривают («Ақша көбірек бөлінсін!»)…

– В странах Прибалтики, на Украине власти лишают русский язык официального статуса, тем самым хотят развивать государственный язык. У нас в Казахстане тоже есть сторонники таких мер. Поможет ли ограничение русского языка в пользу развития казахского? 

– Языки европейских народов не испытывают трудности, с которыми столкнулись языки народов советского Востока, в том числе казахский.  Украинский и русский языки входят в одно индо-европейское семейство языков. Поэтому у украинцев проблемы онтологического характера не существуют. Если не хватает словарного запаса, они легко могут заимствовать у русского, по необходимости слегка адаптировав сингармонию. Украинцам не приходится переводить или искать смысловую альтернативу десяткам тысяч слов на родном языке, как нам. То же самое можно сказать по отношению к языкам балтийских народов. Они могут заимствовать слова из европейских языков. У них языковые вопросы носят только политический характер.

Основные трудности казахского языка возникают оттого, что он, представляя алтайское семейство языков, должен занять место господствующего до сих пор языка индо-европейского семейства, то есть русского языка.

– Известно, что наше общество разделено на казахоязычных и русскоязычных, и между ними большая пропасть. Непонятна сегодняшняя объединяющяя идеология, смутно будущее республики. А каким вы видите духовный и идеологический строй Казахстана? 

– Это называется духовный разлом нации. Это явление сопряжено с цивилизационным разломом, когда народы разделились на два лагеря – одни остались на аграрной стороне цивилизации, другие встали на индус­триальный путь развития.

К сожалению, казахоязычное население до сих пор остается на аграрной стороне линии разлома (если часть референтной группы переехала в города, от этого их аульный менталитет не изменился). А русскоязычные – городские жители. Из-за того, что две референтные группы находятся на противоположных берегах одной пропасти – линии разлома, их внутренний мир резко отличается.

Казахоязычным свойственен агротропизм в мышлении, они действуют по-аульному. Вся казахская культура пропитана аулом, которая, перешагнув казахскую бытность как особенность, превратилась в инструмент недопущения казахов в цивилизованный мир. Обратите внимание на их песни: казахи поют только об ауле и родственниках. Каждая повесть, песня на казахском языке – это не только призыв в аул, но и антигородская и антицивилизационная пропаганда.

На сегодняшний день казахами создана аульная субкультура, которая не приемлема для современного человека. Люди, воспитанные на ценностях индустриального общества, аграрную субкультуру не воспринимают. Для них это пройденный этап.

Эти две группы населения, разделенные по языковому признаку и месту жительства, не в состоянии понять душу друг друга. Отсюда исходят все трудности духовной раздвоенности.

Решение этой проблемы может осуществляться через изменение контента казахского языка. То, что написано на казахском языке, представлено через аудиовизуальные СМИ, должно быть понятным и принятым неказахским населением. К сожалению, в данный момент идейная направленность, содержательная сторона казахского контента оставляет желать лучшего.

Сначала казахов надо вытащить из этой ямы – агротропной аульной субкультуры калдаяковского отлива, положить конец идеализизации аульного быта. Урбанизировать и развивать язык в городе и создать конкурентоспособную городскую культуру – такую, чтобы она обрела силу притяжения к себе, стала духовной силой единения нации.

Проблема духовного единения нации должна решаться в первую очередь. Пока эта проблема не будет решена, переход к латининце представляет дальнейшее углубление пропасти между двумя сегментами населения, разделенными по языковому признаку.

– Значит, долго ждать смычки города и деревни?

– Аул – это среда летаргического сна. Шаруа – это класс, который никогда не проснется. Аульное население можно загнать в одну партию, заставить голосовать за одного кандидата в президенты или депутаты парламента.

Крестьянское население никогда не образуется в нацию. Казахи –  объединение сорока родов, каждый из которых думает только об интересах своего рода. Назначь аульчанина на должность и посмотри на список командного состава, – ты увидишь только его сородичей.

В ауле живет электорат правящей партии, у которого нет гражданского сознания  и не будет. Никогда. Аульное население в советское время 100% голосов отдавало коммунистам, которые обещали коммунизм, где будет осуществляться уничтожение государства, наций и языков. В современном Казахстане население аула 100% голосов отдает «Нур Отану», который обещает рай в 2050 году. Вспомните циничное высказывание Е. ЕРТЫСБАЕВА перед очередными «выборами»: «В ауле мы соберем 100% голосов».

У негров – бананы, у казахов – бараны. Барановая рес­публика, как и банановая, находится далеко от гражданского общества.

Для создания гражданского общества нужны три условия: а) урбанизированное население; б) развитие городской промышленности и привлечение населения к ней; в) гражданское образование.

Урбанизация населения у нас идет. Но это ложная урбанизация. Большое скопление людей в городских населенных пунктах, не обеспеченное работой в местной промышленности, социологи называют «ложной урбанизацией». Казахов, переселившихся в города в последние десятилетия, нельзя называть горожанами. Они еще остаются носителями аульного менталитета. Малый и средний бизнес, как лежал на боку 20 лет назад, так и лежит. Гражданского образования, как говорят на Западе, личностно-ориентированного образования, у нас тоже нет. У нас действует русское знание – центристское образование.

– В последнее время из уст чиновников разных уровней и самого президента произносятся различного рода абсурдные, нелепые высказывания, иногда доводящие до смеха. Например, слова БАЙБЕКА, МАРЧЕНКО, АБДЕНОВА и т.п. Случаются также кровавые трагедии (Жанаозен), катастрофы (взрывы, падения самолетов), которые можно было предотвратить. Можно ли считать, что в Акорде нет компетентных идеологов, политтехнологов? Или мы приближаемся к краху авторитаризма? 

– Казахи – народ,  потерявший свою аристократию. Нынешний состав власти состоит из представителей ленинских «батраков и кухарок» или их потомков. Среди них были некоторые продвинутые люди, потомки настоящих радетелей нации – торе, биев и батыров, переживших сталинизм. К сожалению, пролетарско-крестьянская фракция победила. Казахстанская власть теперь находится у бывших шаруа и рабов.

Их действия соответствуют их социальному статусу. Раб – это человек, лишенный права. У кого нет прав, тот никакой ответственности не несет. Натвори и не отвечай ни за что! Так у нас в Конституции написано. Поэтому влас­ти ни за что не отвечают. Посади раба на трон – жди абсурда и несуразностей.

– В 2007 году вы не смогли защитить диссертацию об АБАЕ. Вас много критиковали, что вы не признаете Абая философом. Изменилось ли ваше мнение теперь? 

– На подобный вопрос я отвечал и раньше. Краткая суть моего ответа такова: если кто-то считает, что я плохо отзывался об Абае в своем диссертационном исследовании, пусть приведет цитату с указанием страницы в диссертации и опубликует. И тогда поговорим в открытом пространстве.

Диссертация вовсе не об Абае. Она называлась «Духовные основы развития цивилизаций». В диссертации  приведены цитаты из произведений Абая. Естественно, в положительном смысле, типа «как правильно отметил Абай…».

Что касается моего высказывания о философии Абая в одной из газетных статей, скажу следующее: я остаюсь при своем мнении.

– Над чем вы работаете сейчас? 

– Сейчас мы (я и мои единомышленники) занимаемся проблемой, которой занималась казахская лингвистическая наука в течение последнего столетия и которую не смогла решить. Это теоретическое обоснование утверждения казахского языка как государственного, научная оценка состояния казахского языка на современном этапе развития общества, концепция казахского литературного языка, пути и методы реализации ее основных положений…

Это еще не все. Через проблемы языка открываются просторы к изучению духовного мира нации. Изучая качество контента казахского языка, мы получили возможность представить целостную панораму духовного состояния нации. Это менталитет народа – крестьянского населения (шаруа), моральный абрис правящей кучки – ленинской рабоче-крестьянской «элиты», причины непробуждения казахов, истинное лицо так называемой интеллигенции…

Проблемы языка не решаются абстрактными методами –  выделением как можно больше денежных средств, административным давлением, отведением больше часов на его изучение, уговором, агитацией. Мы подняли  проблемы, которые до сегодняшнего дня были неведомы общественности. Мы раскрыли стратегические ошибки, допущенные казахскими лингвистами и философами, которые натравили общественное сознание против неказахов и русскоязычных казахов.

В 2007 году после публикации моей статьи в одной из республиканских газет у наших лингвистов волосы встали дыбом, их охватила паника. Вместо того чтобы организовать обсуждение идей статьи, они, «задрав штаны», побежали в сторону парламента, министерства с заявлением наказать «врага казахского языка».

Но это была только прелюдия. Гораздо сложнее им будет на этот раз, после выпуска названного труда, где каждый его абзац и параграф погрузит дилетантов от лингвистики в амбивалентное состояние, произведет глубокую рефлексию в сознании, приведет к переоценке ценностей. Каждая страница этой книги преподнесет им шок и трепет и заставит погрузиться в размышления над всем, что они до этого делали и какой позиции придерживались.

– Спасибо за откровенное интервью, что не ходили вокруг да около.

http://www.abiyev.kz/7810-kanagat-zhukeshev-aul-eto-sreda-letargicheskogo-sna.html