3.2 Рецессия языка и духовная двойственность казахов в контексте стадиальной теории развития обществ

3.2 Рецессия языка и духовная двойственность казахов в контексте стадиальной теории развития обществ

Причину глобального кризиса современного казахского языка нужно исследовать в контексте мирового цивилизационного разлома. Когда передовые общества перешли на индустриальную ступень развития, казахи остались на аграрной ее ступени. Этот формационный разлом служил подспорьем духовной двойственности нации, когда русскоязычная часть нации оказалась на индустриальной ступени развития, а другая – казахоязычная часть осталась в аграрной социально-экономической формации.

Этот тезис требует глубокой интерпретации.

В мировой исторической практике встречается дифференциация обществ по разным признакам и параметрам. Часто их отличают друг от друга по отношению к религии (ислам и христианство) или цивилизации (западная и восточная) или по уровню формационного развития (аграрное или индустриальное). Для современных обществ характерны межгрупповые конфронтации и /или/ внутренняя борьба между разными социальными группами.

Проблемы взаимоотношений между цивилизациями исследованы западными учеными достаточно широко и масштабно. Одним из популярнейших исследователей этой проблемы был английский философ А. Тойнби. Большинству современных философов импонирует теория С. Хантингтона, который делит современные цивилизации на две – восточную и западную, между которыми происходят постоянные столкновения. [59: 243-245].

По теории названного исследователя линия разлома проходит между цивилизациями, которые представляют, с одной стороны, католические общества, в основном, романские и германские народы, отдающие приоритет правам человека, с другой стороны, страны, придерживающиеся православия и ислама, которые не полностью признают права человека. Столкновения, происходящие в современном геополитическом пространстве, происходят между группами стран, оказавшихся на противоположных сторонах линии разлома и на основании их отношения к правам человека.

Американский исследователь Э. Тоффлер в своей популярной книге, еще в середине ХХ века разделял мир на два лагеря, в зависимости от общественно-экономического уклада. Он писал: «Жители земли разделены… по времени. Живут во многих отношениях как предки столетия тому назад. Эти люди прошлого составляют около 70% жителей земли. Более 25% живут в промышленно развитых странах. Они живут современной жизнью. Они люди настоящего»60: 50].

* * *

Разлом может произойти и внутри одного народа. Примером тому служит внутреннее духовное расслоение российской интеллигенции. Известно, что последние тысячу лет русская интеллигенция разделилась на два лагеря, которые ведут внутреннюю борьбу между собой. Характер духовного развития российского общества определялся, в зависимости от того, кто придет к власти – славянофиллы или западники. «По окончании холодной воины, — писал С. Хантингтон, — Россия снова превратилась в «разорванную страну», где вновь проявилась классическая борьба западников со славянофилами»[59: 136].

Кризисные явления, проявляющиеся сегодня в духовном мире казахского общества, можно представить как одно из локальных звеньев антагонистического противостояния между восточными и западными цивилизациями. Есть аналогия и отличия между тем, когда столкновения происходят на международной арене с участием групп стран, в одном случае, или внутри общества, когда нация разделяется на два лагеря, и они противоборствуют – в другом. Казахская амбивалентность является примером последнего.

Во многих странах при переходе от аграрного общества к индустриальному наблюдается явление разлома внутри нации. Это явление и сейчас имеет место у народов, входивших ранее в состав Советского Союза. Если следовать характеристике Э. Тоффлера, то городские казахи, занимающиеся производством и технологией, живут сегодняшним днем, а аульные животноводы – вчерашним.

* * *

Город и аул, их взаимоотношения – это проблемы, о которых нужно говорить, не только в связи с социальной жизнью казахов, но и касаясь вопросов культуры, будущности казахского общества. Особое значение имеет исследование данного вопроса, когда он касается проблемы казахского языка.

Прогресс нужно искать в городе. Эта аксиома, давно известная ученым-обществоведам, недостаточно учитывалась казахскими зиялы қауым в общественной практике. Ибо должностные лица, обязанные по долгу службы дирижировать процессом урбанизации, имея правильные намерения, не придавали этому вопросу большого значения. Свои концепции они строили на основе поверхностных фактов, принимали явно превратные решения, направляли сознание массы в неправильное русло. Из-за того, что причины невзгод, обрушившихся на голову казахов, глубоко не объяснены, истолкованы превратно, народ не смог выйти из статического состояния.

В предыдущие полтысячи лет, когда западные общества далеко ушли вперед, достигнув значительных успехов во всех сферах жизнедеятельности, восточные народы остались далеко позади, глотая пыль каравана цивилизаций, да еще умудрились попасть в колониальную зависимость. Имея богатые природные и трудовые ресурсы, тысячелетнюю историю, исконную культуру, еще до XV века стоявшие выше европейцев в науке и технике, эти страны в последующие столетия оказались под пятой Запада. И вот, до сих пор, именно Запад продолжает главенствовать, строить современное мироздание, устанавливает глобальный правопорядок, регулирует международные отношения.

В чем причина?

Немало исследователей ломали голову над этим вопросом. Среди добытых ответов были и более-менее убедительные. Современные исследователи склонны искать ответы на данный вопрос в различии систем ценностей восточных и западных обществ. Здесь тоже есть свой резон.

Основное различие в системах ценностей западных и восточных обществ заключается в следующем: западный человек имеет тягу к технике, старается вести хозяйство индустриальным способом, проявляет склонность к занятию производством и жизни в городе. Восточный человек тяготеет к сельскому хозяйству и ремеслу, предпочитает жить в селе.

Когда Запад придумывал всякие машины и механизмы, совершенствовал технику, поднимал городское производство, чтобы облегчить труд человека, Восток по-прежнему пребывал в дремотном состоянии. Люди на Востоке, скопившись в деревнях, занимались тяжелым ручным трудом, в условиях аграрного уклада, который не обеспечивал нормальную жизнь. Восточный человек не мог отказаться от монотонного, изнурительного труда, продолжал жалкое существование, которое оставило неизгладимый отпечаток на его мыслях и поступках. Так сформировался духовный мир восточного человека и его консервативный ментальный аппарат, повлиявшие на качество его жизни.

По этой причине после XV века, когда западные общества постепенно начали переходить в индустриальную стадию развития, некогда могущественные страны Азии и Африки остались на аграрной ступени цивилизации. Это привело в дальнейшем Восток к тяжелым последствиям. Однако выводов сделано не было, и большинство этих стран до сих пор влачат жалкое существование, находясь в темном объятии аграрного общества.

Тяжелый монотонный труд, приносящий минимальный объем продуктов для существования, на Востоке не позволял человеку поднять голову, оглядеться и понять свое положение. Восточный человек не знал, что такое производство товара промышленным способом, не представлял жизнь в городе, не мечтал и не мог мечтать о поднятии культуры, не стремился к грамоте. Он не то, что не знал, через какие изменения можно облегчить жизнь, чтобы она становилась счастливой, но и думать об этом считал грехом. Он полагал, если обеспеченная жизнь возможна, то ее надо ждать только от бога на небе или от царя на земле.

О разломе общества на аграрное и индустриальное, начатом впервые в XVI веке в Нидерландах, общеизвестно. В XVII веке английская либерально-демократическая революция привела к полной победе индустриального общества и наглядно показала его преимущество во всех сферах жизнедеятельности страны. После этого все страны Европы начали переходить к индустриальному методу ведения хозяйства и вышли на уровень доминирующего положения в общечеловеческом развитии.

В XVIII веке Англия произвела промышленный переворот, установила правовое общество, превратилась в страну классического парламентаризма. А казахи в то время не подозревали даже, что может быть кроме ханской иная форма власти и другое ремесло, кроме животноводства.

Постепенное наступление России, приближение к границам, постройка крепостей и пограничных укреплений, демонстрация армии, вооруженной огнестрельным оружием, не смущала ханов, они ни о чем не догадывались. Они тупо взирали сонными глазами, как сосед готовит войска, явно готовясь к наступлению. Они просто забыли, что являются потомками некогда грозных правителей, таких как Чингисхан, Джучи, Батый, Мамай, Тохтамыш, от чьих копыт многотысячных коней содрогалась земля в этих краях. Не следовали их примеру управлять государством.

Чем же ханы были заняты? Напялив на головы тумаки, окруженные челядью, они совершали барымту на лошадей у своих сородичей. А до прочего ни мысли, ни руки не доходили.

Вся беда, обрушившись на головы казахов, пришла от того, что они не занимались промышленностью, не создавали огнестрельное оружие, не сооружали крепости на границах страны. Когда Россия и Китай натравили на казахов джунгар, пришел конец спокойной жизни, началась массовая гибель недостаточно подготовленных к войне воинов, потом «Ақтабан шұбырынды, Алқакөл сұлама». От жестоких поражений не спасли отары миллионов овец. Ханы не нашли иного выхода, как пойти в подданство России.

* * *

После обретения независимости в постсоветских республиках Центральной Азии сельское хозяйство пришло в упадок. Многие сельчане оказались не у дел, обнищали и вынуждены были податься в города в поисках хлеба насущного. Жители казахских аулов тоже двинулись в города.

Обычно, сельский житель добровольно, по капризу, в город не переедет. Только острая нужда заставит его пойти на такой шаг. Если ему повезет, он, устроившись, будет вспоминать свой аул, петь ностальгические песни, жить с мыслями о том, как вернуться обратно. Как говорит О. Шпенглер, «снимите с него гнет больших городов, и он, ничего не потеряв, вернется в свое первобытное состояние» [64: 99].

И казахи бежали от родных пенат, шли в город, от нужды, а не за культурой и наукой. Они слонялись по базарам, нанимались на самую низкооплачиваемую работу. Переселившиеся в город на стыке веков, не забыли свои аулы, аульные обычаи и привычки; они не приняли городской образ жизни и не стремились сделаться горожанами. И сейчас живут в полной апатии и беспечности.

Известно, что новая социальная среда от человека требует социальной адаптации. О. Шпенглер говорит: «Деревенский и городской кузнецы, деревенский староста и городской бургомистр живут в двух разных мирах. Сельский и городской человек – два разных существа. Вначале они эту разницу ощущают, затем она начинает над ними господствовать, в конце концов, они перестают понимать друг друга» [64: 93]. Чем старше человек, который приезжает из аула в город, тем труднее ему привыкнуть к новой обстановке, тем дольше тянется время его привыкания. Чаще всего, такой человек так и не свыкается с городскими ценностями. Объясняется это тем, что большинство жителей аула провели сенситивный период своей жизни в ауле. Поэтому они трудно и долго адаптируются, а большинство так и не могут преодолеть адаптационный продром.

* * *

Духовный разлом произошел вот таким образом. При советской власти в городах или не было казахских школ, или их было очень мало, и городские казахи отдавали детей в русские школы. Сами они поголовно перешли на русский язык, по производственной необходимости. С течением времени городской казах становился фактически русскоязычным. В жизни нации твердо укрепился духовно-культурный дуализм. Сегодня под одним общим небом сосуществуют два духовных казахских мира. И все неурядицы духовного порядка идут отсюда – от разделения казахского общества на два мира.

С середины 70-х годов ХХ века немало жителей села переселились в города, поступали в вузы, получали образование, часть их становилась учеными, писателями, журналистами, ответственными работниками во влиятельных структурах. Но их культура, менталитет оставались на прежнем уровне, заметного прогресса в духовной сфере не произошло. Это было связано с тем, что мировоззрение казахоязычного (то, что он переехал в город – сущность не меняет) жителя обуславливалось и формировалось лингвемой аульного человека и агротропным содержанием контента казахского языка.

Подобная ситуация объясняется знаменитой теорией культурного лага (запаздывания) Уильяма Огборна, которая показала, что адаптивная культура изменяется медленнее, чем материальная [61]. Это приводит к постоянному несоответствию между развитием материальной и нематериальной сфер, и в результате возникает множество нерешенных социальных проблем у запаздывающего социума.

А коренные городские казахи (дети казахов, то есть поколение, выросшее в городе) находились под влиянием русскоязычного контента и духовно были близки к русским.

Казахстан, в целом, является индустриально-аграрным обществом. А по социо-лингвистическим параметрам казахский язык остается языком аграрного общества, в нем господствует лингвема аульного человека. Вот этими факторами и определяется сущность социо-культурного лага казахоязычной части общества.

Основная трудность, стоящая перед современным казахским языком – его незавидное положение, занимаемое в языковом пространстве, несоответствие декларированному статусу – объясняется главным противоречием между казахским языком и обществом, когда они находятся на разных ступенях цивилизационного развития. Основной контент казахского языка состоит из материалов, отражающих реалии аграрного общества и изложен на лингвеме аульного человека. Другими словами, казахский язык остается языком, присущим аграрному обществу, а страна нуждается в языке, на котором можно было вести делопроизводство в индустриальном обществе.

* * *

В мире немало народов, у которых часть населения проживает в индустриальных городах, часть – в сельской местности. Это нормальное явление, показывающее реальную картину урбанизации населения, подтверждающая то, что народ с низкой ступени социальной лестницы поднимается на более высокую. Но у других народов городской язык и сельский язык не отличаются, у них одна культура, одно мироощущение, нравы и обычаи одинаковые, весь народ движется в одном направлении – из села в город. А у казахов, очутившихся по разные стороны линии разлома, духовный мир неодинаков, и культура, и нравы несхожи. Не только у аульных казахов, но и у тех, кто переселился в город, но не адаптировался в новых условиях, вектор социального развития противоречит всем канонам исторического развития цивилизаций – из города в аул. Они не хотят оставить аульную лингвему, тяготеют к аулу, стремятся превратить казахов в аульную нацию.

Из-за того, что аульные и городские казахи находятся на разных берегах разлома и говорят на разных языках, то к ним в голову поступает информация разного качества и содержания. Их стили мышления отличаются друг от друга из-за того, что они принимают информацию разной структуры семантической системы. Отсюда у них интеллектуальный уровень и культура не совпадают. Каждая группа делает свои выводы, из своей жизненной практики и полученного образования. Их стремления, помыслы, понимание вопросов языка, культуры, традиций, воспитания детей, международной политики – не совпадают. Каждый из них, по-своему, трактует заметные политические события. У разных политических деятелей разные отношения к будущему общества, к межнациональным взаимосвязям.

Люди аульного общества думают, что все казахи должны жить в аулах, заниматься скотоводством; они верят, что национальная культура, обычаи, традиции свято сохраняются только в аулах. Они – традиционалисты. Они привержены международной политике к сближению и сотрудничеству с мусульманским миром. Во внутренней политике им по душе мир, спокойствие, стабильность, и они поддерживают исход из страны всех не казахов и, в первую очередь, русских.

Горожане считают, что сельские казахи должны переехать в город, получать специальность, работать на производстве и жить на заработную плату, контролировать движение финансов и действие властей. Они поддерживают развитие в городе национального языка и культуры, одобряют национальные и общечеловеческие традиции, способствуют их взаимопроникновению. В международных отношениях эти люди поддерживают идею сближения Казахстана с передовыми демократическими странами. Во внутренней политике за стабильность и динамичное развитие, выступают против отъезда представителей иных национальностей из Казахстана.

С точки зрения аксиологических принципов, представители двух миров имеют свои ценностные ориентации. Аульные казахи стараются сохранить язык, традиции, национальную культуру, верование, то есть все, что пришло от предков. Городские казахи понимают аульных сородичей и не отвергают их ценностей. Вместе с тем, они пытаются внедрить общечеловеческие ценности, уберечь народ от изолированности. Они защищают личность человека, его свободу, равенство всех людей, их права и свободы, стремятся индустриализировать производство, внедрять демократию, строить гражданское общество.

Но поскольку эти представители двух миров имеют разное миропонимание, взгляды, то и намерения их не совпадают. В большинстве случаев одни и те же события, явления они воспринимают по-разному, на один и тот же вопрос дают противоположные ответы, одну и ту же проблему решают совсем по-разному. У них и вкусы разные, и взгляды на искусство, на музыку, балет также не совпадают. Из-за того, что у них стиль мышления и уровень мировоззрения разные, во многих вопросах, они не могут быть солидарными. При решении особо важных проблем они не сходятся во мнениях и оказываются по разные стороны баррикады. Представители двух миров, как это ни парадоксально, нередко применяют по отношению друг к другу клички: «мамбеты» и «манкурты». Первая кличка относится к казахоязычным, а вторая к их русскоязычным соплеменникам.

Между представителями групп временами возникают споры, выливающиеся на страницы периодической печати. Порою эти споры бывают долгими, затянувшимися. Иногда намеренно втягивается в эти споры круг сочувствующих. В свое время в казахоязычных СМИ был слышен возглас типа: «существуют антиказахские группировки, они действуют тайно, их поддерживают олигархи», или «русскоязычные относятся враждебно к казахскому языку, они совершают преднамеренные провокации». Появление таких тезисов носит тенденциозный характер. Иногда столкновения между представителями двух миров достигают апогея, и дело доходит до судебного разбирательства.

Один из авторов газеты «Жас Алаш», известный журналист, давно работающий на этом поприще, широко известный патриотическими статьями, однажды писал о Н. Масанове: «Между казахской нацией и Н. Масановым нет духовной общности и взаимопроникновения, нет общих чаяний, намерений и ментальной схожести» [Ұлтбезерлік // ЖА, 5.05.2010]. Русскоязычные казахи, особенно лица демократических взглядов, почитают Н. Масанова как апостола, как звезду первой величины на небосклоне современной науки и культуры Казахстана. В своей монографии о кочевниках он определил их место в истории. Он был убежден, что все проблемы, стоящие перед казахским народом, могут быть решены только демократическим путем, в процессе установления открытого общества. Он в своей жизненной практике придерживался этого принципа. Он жил и работал во имя будущего своего народа.

Н. Масанова волновало и мучило попадание в зависимость страны от чужеродцев, отчаянные действия ее вырваться из нее, и факты, что казахский народ без помощи извне не сможет сбросить колониальное иго. Он сомневался в правоте слогана – «народ закаляется в борьбе». Его угнетали факты, что казахский народ всегда оказывался побежденным. Он сокрушался, почему голод, гибель, изгнание, постоянные поражения, все вместе не проясняют сознание народа? («Мало мочили?»). Он высказал горестное суждение о том, что «казахский язык не выполняет возложенных на него функций», и за это привлекался к суду. А вопросы, поднятые Н. Масановым, до сих пор остаются без ответа.

* * *

Если сказать проще, в одной казахской нации, состоящей из двух маргинальных групп, живут две «нации», говорящие на двух языках, с разными уровнями мировоззрения, создающие две разные культуры.

Представители каждой из групп понимают и поддерживают идею национального единства. Они не лишены патриотических чувств. Для них одинаково дороги страна, земля, история предков и будущее подрастающего поколения. Их стремления, пожелания, касающиеся казахской нации, родного языка, культуры – высоки, бескорыстны, цели благородны. Однако недопонимание друг друга при выборе тактических ходов решения актуальных вопросов приводит их к столкновениям. Их пейоративно-эмоциональные всплески друг против друга проявляются только от недопонимания души друг друга.

Внутринациональная духовная двойственность при современном этапе трансформации нации у казахов переросла в сложную социально-психологическую проблему. Это противоборство на духовном поле может закончиться не нахождением решения спорных проблем, а превратиться в бесконечные распри, когда ни одна проблема не сможет найти свое решение.

* * * 

Человек с аграрным сознанием и мышлением не сможет жить, работать и творить что-нибудь хорошее в гражданском обществе на индустриальной стадии развития. Примеры на каждом шагу: наши школы не дают образования, науки нет, ничего не производим. Продаем только то, что добываем из недр земли, с применением чужих технологий. Деятельность сегодняшних казахов в любой сфере – создании национального государства, политике, производстве, науке – оказывается не только скудной, но и малопродуктивной. Кто видит это неумолимое оскудение, задается вопросом: ел бола аламыз ба? – будем ли мы страной или не будем?

Не бывает двух истин. Это так. Следовательно, мы упираемся в постановку вопроса по Кьеркегорски: «Или – или»? [См.: 63]. Или правда на стороне аульных казахов, или правы казахи индустриального города. Одни правы – другие заблуждаются.

Есть аксиомы, выстраданные историческим опытом человечества, испытанные временем, ставшие достоянием всего человечества. Вот некоторые из них: прогресс побеждает регресс; индустриальное общество обгонит аграрное; аул всегда позади, город всегда впереди, поэтому аул всегда следует за городом. Так было во всех странах мира; так было во все века в истории; так обстоит дело и сегодня. Так будет и в грядущем. Это и есть исторический опыт человечества.

Кризис языка, ошибки в учебниках, антипедагогические выходки, заполонившие систему образования, аульный синдром в художественной культуре, фактор непробуждения в журналистике, несовпадение менталитетов манкуртов и мамбетов и их внутреннее духовное противоборство – это не следствие ошибок отдельных чиновников или власти в целом или представителей нынешнего поколения. Это – не заблуждение отрасли, Кабинета министров, Аппарата президента.

Это – последствия духовной двойственности разорванного казахского народа, оказавшегося на разных ступенях цивилизационного развития. Главный признак формационного отставания проявляется в исторической некомпетентности аульного народа создать современное, независимое государство, из имеющихся налицо элементов и в благоприятных для этого условиях.

⇐              ⇒