2.2.4. Кто знает казахский язык?
Писать единственно языком разговорным, значит, не знать языка.
А. Пушкин
Может показаться, на первый взгляд, что вопрос поставлен неуместно. Ответ должен быть таким: казахский язык знают ученые-языковеды – профессора, академики, писатели, работники казахских издательств, авторы учебников и пособий по изучению казахского языка, учителя и другие специалисты, работающие в министерствах и ведомствах, те, кто окончил школы и вузы на казахском языке – словом все, кто причастен к нему снизу доверху. Масса людей согласна с таким ответом. Все те, кто ратует за язык, что он стал государственным, думает и полагает, что на ответственные должности нужно ставить людей, знающих казахский язык, а не владеющих языком, держать подальше от госслужбы. При таком подходе и вопроса как бы нет. Если на всех служебных ступенях заменить незнающих язык «знающими» людьми, то все должно встать на свои места.
Но те, кто так думают и настойчиво защищают эту позицию, не вникают в глубинный смысл проблемы. Им недоступна другая сторона этого дела. Чтобы понять смысл вопроса, нужно найти ответ по сути – что мы имеем в виду, когда говорим: «знать язык».
На самом деле, на вопрос – «кто знает казахский язык?» – можно ответить только с оговоркой. Да, «знающих казахский язык» у нас предостаточно, если к таковым отнести людей, которые оперируют общественно-гуманитарным текстом, со сплошной девиацией при изложении мысли. Они говорят с искаженной семантической схемой, в стиле аульного старика-рассказчика, пунктирными сочетаниями слов, избытком лексики, подменяют понятия, термины употребляют без разбору, смешивают их. Если считать этих людей знающими язык, то и говорить не о чем. Как отмечал Г. Бельгер: «Мы горделиво заявляем о том, что многие люди стали говорить на казахском языке. Однако надо констатировать, что их язык аномальный, полный искажений. Например, некоторые наши депутаты говорят так: «Мен ойлаймын, біздің халық каленнен тұрады деп,..». Это – синтаксическая смесь русско-казахских слов. Таких нельзя принимать как знающих казахский язык» [54].
Но, к сожалению, практика словоупотребления свидетельствует о том, что в официальной информации заполнение девиацией проявляется на любом уровне. Идет постоянное смешение названий предметов, явлений, процессов, искаженное употребление терминов и понятий, как говорится в перевернутом виде, а следствием являются предложения с невнятным содержанием и искаженным толкованием. Подобные несуразности имеют место не только в высказываниях рядовых людей, отчетах и выступлениях акимов и других должностных лиц, но и у так называемых специалистов казахского языка – у журналистов и филологов, в их опубликованных произведениях. Семантическая смесь, которую нельзя отнести к казахской речи, встречается не только в отдельных предложениях и абзацах, она встроена в каждую страницу толстых томов. Такими пороками грешат и труды составителей учебников казахского языка, авторов академических изданий, в том числе книг профессоров и академиков, занятых проблемами литературы и языкознания.
* * *
Приведем несколько примеров.
1-й пример:
«Бүгінде шын мәніндегі профессионалды әдебиетке айналып, дүние жүзілік көлемде танылып отырған қазақ әдебиетінің даму тарихына көз жіберсек, өсу, өркендеу жолы қызу түрдегі пікір таласының үстінде қалыптасып келе жатқаны алдымызға келеді. // Қазақ әдебиет тарихы ғылымының іргелі саласының бірі – абайтанудың қалыптасу процесі мен зерттелу тарихының жайы да осы жолға қарайлас құбылыс. // Бұл саланың негізгі зерттелу нысанасы болып отырған Абай мұрасын тану, бағалау жайы революцияға дейін-ақ басталып, бүгінге дейін үздіксіз зерттелу үстінде. // Абай мұрасының зерттелу процесі ертеректен басталғанымен, ол негізінен екі түрлі жолмен жүргізіліп келеді [55: 3].
Анализ отрывка, взятого из книги профессора:
В абзаце 4 предложения. В первом предложении казахский перевод слова «профессионалды» должен быть «кәсіпқой». «Дүние жүзілік көлемде» – плеоназм. Последнее слово в этом сочетании лишнее. Было бы правильнее написать: «дүние жүзіне танылып». В подчеркнутых сочетаниях допущено нарушение смысла. Перед словом «алдымызда» должно стоять слово «көз». Его можно только мысленно представить перед глазами. Во втором предложении «процесс» нужно заменить казахским словом «үдеріс». Подчеркнутая совокупность слов – бессмыслица. Если в третьем предложении употребить вместо «жайын», «жұмыстары», а вместо «зерттелу үстінденің» – «жалғасып келеді», то предложение было бы понятным. А в четвертом предложении «зерттелу процессін» можно заменить на «зерттелу жұмыстары». Слово «жол» нужно заменить словом «әдіс». Это грамматический разбор.
В приведенном абзаце немало научно недостоверной, ошибочной информации. Каким бы выдающимся ни был автор, исследование труда одного человека нельзя называть «іргелі сала» – фундаментальной отраслью литературных исследований. В книге достаточно объемно представлена история абаеведения, она предшествует конкретным исследованиям сочинений Абая. На самом же деле исследование творчества Абая не шло непрерывно, были периоды, когда Абай умалчивался. А судя по словам автора, якобы было много путей в исследовании творчества Абая.
Заключение по первому примеру: 1-й абзац книги «История Абаеведения» доктора филологических наук, профессора М. Мырзахметова состоит из 12 строк, 4 предложений, 83 слов. Читатель, ознакомившись с текстом, столкнется с наполняющими текст явлениями лексических, семантических, синтаксических и прагматических девиаций. Погрешностей против смысла 8; почти в каждом предложении по две ошибки. Научно неправильные суждения – 3. Научная ценность текста – ноль.
* * *
2-й пример:
«Қазақ тілінің лайықты деңгейге көтерілмей отырғандығының негізгі себептерінің бірі – мемлекеттік мекемеде отырған, қолында биліктің тізгіні бар адамдардың селқостығынан» (1). «Мемлекеттік тілді дамыту жөнінде мемлекет басшысы тарапынан неше түрлі құжаттар қабылданып, неше түрлі заңдар, бағдарламалар шықты» (2). «Соның барлығын әрмен қарай іске асыратын мемлекеттік мекемелер атқарылатын шаруаларға селқос қарағандықтан қазақ тілінің қазіргі күйі бейшара кейіпке түсті» (3). «Ондай әлеуетті орындарда, қызметтерде отырғандар өзіміздің қаракөздер» (4). «Бірақ биліктің түрлі сатыларына жеткен азаматтардың көпшілігі мектепті орысша бітірген түлектер» (5). «Осылардың мемлекеттік тілдің дамымауына тікелей кесірі тиіп отырғанын ашық айтуымыз керек» (6). «Ал коммунистік идеология паш еткен Кеңестер Одағында өскен коммунистердің арасында қазақ тіліне жаны шырқырай ашығандары да болды» (7). «Соның бірі – Өзбекәлі Жәнібеков еді» (8) [56].
Пояснение к 2-му примеру:
В первом предложении для правильного семантического построения, вместо «көтерілмей отырғандығының» следует применить – «көтеріле алмай отыруының». Вместо «мемлекеттік мекемеде» – «мемлекеттік жоғарғы басқару органдарында», а в последнем слове окончание «нан» нужно удалить. Во втором предложении сочетание «тарапынан қабылданып» совершенно неуместно, оно неправильно и по смыслу. Законы принимает парламент, а Президент подписывает и отправляет в Кабинет Министров для осуществления на деле. А 3-е предложение составлено совсем синтаксически безграмотно. Вместо «соның» нужно употребить «солардың», вместо «іске» нужно «жүзеге», вместо «кейіпке» – күйге». Слово «әрмен» – бытовизм. Не соответствует стилистически: «тілдің күйі бейшара кейіпке түсті». Правильно было бы написать – «тілдің өзі бейшара күйге түсті». Это предложение, состоящее из 19 слов, можно ограничить 12-ю словами: «Сол шараларды атқаруға тиісті мемлекеттік басқару органдарының селқостығынан тіл бейшара күйге түсті». В этом предложении избыточность лексики составляет 37%. В 4-м предложении после слова «отырғандар» нужно поставить дефис. После слова «орындарда» запятая не нужна. Более уместно не «қызметтерде», а «қызмет етіп». «Өзіміздің қаракөздер» – коллоквиализм, употребляемый людьми низкого политического уровня, перешептывающихся между собой. В официальной прессе не употребляется. Вместо этого выражения можно употребить «жергілікті ұлт өкілдері» или просто «қазақтар». В 5-м предложении нужно было писать вместо «түрлі» – «жоғары», вместо «саты» – «басқыш». В иерархии есть один «саты» (лестница), и много «басқыш» (ступени). После слова «көпшілігі» ставится тире. Не к месту употреблено слово «түлектер». Вместо «Биліктің түрлі сатыларына жеткен» нужно писать «билік сатысының жоғарғы басқыштарына көтерілген». В 6-м предложении вместо «дамымауына» надо было писать «дамуына». В 7-м предложении было бы правивльно начинать: «Коммунистік идеологияны ұстанған Кеңестер Одағы…». В 8-м предложении вместо слова «соның» нужно написать «солардың».
Заключение ко 2-му примеру: В отрывке, взятом из статьи Ө. Айтбаева, как пример: 13 строк, 8 предложений, 104 слова. Стилистических ошибок – 13, орфографических – 2. Ценность содержания – ноль; идейное содержание – неверное. Усматривать препятствие для развития казахского языка в равнодушии чиновников – мнение человека, не проникшего в суть проблемы. В каждом предложении, в каждом словосочетании любой грамотный человек увидит несвязанность, хаотичность предложений и отсутствие общей нити смысла.
«Примечательно» то, что статья принадлежит перу одного из «знатоков» языка, Президента Международного общества «Қазақ тілі», доктора филологических наук, академика Ө. Айтбаева. Еще «примечательнее» то, что статья была опубликована в газете писателей «Қазақ әдебиеті», которая призвана показывать лучшие образцы казахского словоупотребления.
* * *
3-й пример:
«Адам өз ортасымен күнделікті түрлі қарым-қатынаста болады (А). Сол арқылы тіршілік жасайды, білім, тәжірибе жинайды, жетіледі, өседі (Б). Ал қарым-қатынас, негізінен, ауызекі тілдесу арқылы жүзеге асады (В). Ауызекі сөз ерекше сипатта құрылады (Г). Ол стиль ауызекі сөйлеу стилі деп аталады (Д). Ауызекі сөйлеу стилі – қазақ тілі стильдерінің бір тармағы» (Е).
Этот отрывок взят из учебника для 9 класса средней школы, написанного Р. Амировым и М. Айтбаевой. Из раздела, где рассматривается стиль. (Алматы: «Мектеп», 2005. С. 25). Для удобства разбора предложения обозначены буквами.
Разбор 3-го примера:
От того, что текст полностью состоит из сплошных амфиболий, отдельному предложению конкретную претензию предъявлять неэффективно. Первые два предложения представлены из какого-то набора слов, с расплывчатым смыслом. Режет глаза неуклюжость и стилистический разнобой.
Относительно В-предложения можно сказать следующее: Если понять «ауызекі тілдесу» как непосредственное словесное общение, то отсюда возникают следующие вопросы:
— Неужели при общении человека с окружающей средой его основной формой является непосредственное словесное общение? А другие опосредованные виды общения, например, с использованием книг, радио, телевидения, газет, телефона, интернета, электронной связи – все вместе взятое уступает по объему и значимости непосредственному словесному общению?
— Окружающая среда – это не только люди, с которыми человек встречается дома и на работе, но общество в целом. Если так, как человек осуществляет общение «ауызекі тілдесу арқылы» с обществом?
— Окружающая среда – это и природа. Как человек осуществляет общение «ауызекі тілдесу арқылы» с природой?
Г-предложение тоже вызывает массу недоумений, потому что состоит тоже, как и предыдущие, из бессмысленного набора слов. «Ауызекі сөз» конструируется по-особому» пишут авторы. А в чем заключается особенность структур этого стиля? Где пример? Где интерпретация? Где сравнение особенностей этого стиля с особенностями других стилей? Как ответят ученики на вопрос: в чем заключается особенность структур «ауызекі сөз»?
«Д» и «Е» – предложения являются логическим продолжением предыдущего. Подобные недоуменные вопросы относятся и к ним. Тавтологичность смысла можно сразу увидеть. По логике изложения авторов «ол стиль» – это «ауызекі сөйлеу стилі». Теперь вместо «ол стиль» поставьте «ауызекі сөйлеу стилі», и что получится? В Е-предложении также твердит, что «ауызекі тіл стилі» является одной из ветвей стиля в казахском языке.
Заключения о 3-м примере:
В информации о стиле нет научной достоверности. Все шесть предложений абзаца можно рассматривать как типичное свидетельство вербализма. Во всем тексте не найти ведущей мысли, одни бессмысленные сочетания. Гипербаты, алогизмы, дигрессии и другие признаки отклонения от норм словоупотребления. Разные формы нарушения стиля отчетливо бросаются в глаза. Вызывает изумление дефиниция, которую дают авторы. Если читать предложения «Г» и «Д» последовательно связно, то пояснение выходит следующее: «ерекше сипатта құрылған ауызекі сөз ауызекі сөйлеу стилі деп аталады».
* * *
4-й пример:
«Ахмет Байтұрсынұлы – қазақ ұлтының әлеуметтік өмірі мен мәдениеті, ғылымы мен білімі жолында аянбай адал еңбек еткен ірі қайраткер, үлкен талант иесі, қайталанбас зор тұлға» (1). «Өз заманында-ақ «Қазақтың Ахаңы» деген мәртебелі атқа ие болған біртуар тұлға кеңестік Қызыл империяның «солақай саясатының» кесірінен адам қолынан құрбан болғандығы бүгінгі ұрпаққа белгілі» (2). «Ахаңның есімі мен еңбектерін ұзақ уақыт бойы айтуға тиым салып, «тұмшалап» келгенімен, айтулы тұлға еңбегі халқы үшін мәңгілік өшпейтіндігін мойындатты» (3).
Пример взят из статьи кандидата филологических наук, заведующей отделом института языкознания Г. Мамырбековой, опубликованной в газете «Ана тілі» под названием «Байтұрсынұлы жазуы» атанған Ахмет Байтұрсынұлы әліпбиінің жарық көргеніне жүз жыл» («Ана тілі» (13-19 09 2012).
Разбор 4-го примера:
В первом предложении сочетание «әлеуметтік өмірі…. жолында» смысла не имеет. Если было бы написано: «Қазақ ұлтының әлеуметтік прогресі… жолында» – предложение имело бы смысл. «Талант» по-казахски «дарын». После слова «аянбай» должна стоять запятая. Как сказано, во 2-м предложении «Қазақтың Ахаңы» – такого статуса нет. Нужно было пояснить: «халқы ілтифатпен солай атап кеткен». «Қызыл империя» должна начинаться со строчной буквы и находиться в кавычках, а «солақай саясатының» нет нужды брать в кавычки, потому что это термин, имеющий широкое хождение (по-русски – левачество) и в данном случае употреблен в своем прямом значении. В 3-м предложении подлежащего нет, неизвестно, кто наложил запрет, и получилась синтаксическая невнятица. «Тұмшалаған» стоит в прямом значении, в ковычки брать не нужно. Автор не знает, когда нужно ставить слова в ковычки. Вместо «өшпейтіндігі» нужно поставить «өлмейтіндігі», потому что нет слова («огонь»), поясняющего первое слово, но есть пояснения по 2-му слову («шығарма»). «Мойындатты» – высокопарное слово, требующее употребления «кого»? Это предложение должно было быть оформлено так: «Кеңес билігі ұзақ уақыт тиым салып, тұмшалап келсе де, Ахаңның есімі мен еңбектері халқы үшін ешқашан өлмейтіндігін көрсетті».
Текст, написанный ученым, заведующим отделом Института, не поднимается выше сочинений ученика-троечника или тех, кто не успевает по казахскому языку.
Вышеприведенные примеры в трех отношениях вызывают недоумение. Во-первых, их авторы – «цвет» казахской лингвистики – академики, профессора, авторы учебников, которые обязаны давать лучшие образцы словоупотребления. Во-вторых, их высказывания публикуются на страницах ведущих газет, таких как «Қазақ әдебиеті», «Ана тілі», которые являются печатными органами, соответственно, Союза писателей и общества «Қазақ тілі», в школьных и вузовских учебниках. В-третьих, их высказывания регулируются, фильтруются и доводятся до степени самой высокой кондиции людьми, призванными быть высококлассными специалистами казахского языка – редакторами изданий и издательств.
Если высококвалифицированные, остепененные специалисты так оперируют языковыми средствами, тогда что же говорить о других носителях казахского языка – врачах, инженерах, рядовых сотрудниках учреждений, работниках правоохранительных органов… Насколько они правильно строят мысли и конструируют предложения, как передают? Каково состояние использования казахского языка как средства передачи информации?
* * *
Как мы понимаем понятие знать язык?
К определению границы между знанием и незнанием языка надо пройти через дифференциации понятия литературный язык и язык общенациональный.
Когда мы говорим, — некий индивид знает казахский язык, — то подразумеваем людей, говорящих на общенациональном языке, в различной степени оперирования. Это – писатели, ученые, редактора казахских изданий и тому подобные. Они пишут романы, стихи, монографии, общественно-политические тексты, в основном, из жизни аграрно-бытовой сферы. Опираясь на грамматику вековой давности, они излагают свои мысли, допуская различного рода девиации и досадные несуразности.
Стиль изложения языковедов-ученых или авторов учебников, приведенных выше, можно определить как стиль «жалпақ тіл» (см. п. 1.4), то есть как бытовой-разговорный стиль крестьянина. Следовательно, говорящих в стиле «жалпақ тіл» нельзя отнести к категории знающих норму литературного языка. Как отметил великий А.С. Пушкин «писать единственно языком разговорным, значит, не знать языка» [128: 439]. Практика развития казахского языка за последние 25 лет доказала правильность высказывания великого поэта.
* * *
Почему в течение четверти века казахский язык топчется на одном месте?
Основная причина кроется именно в том, что наши языковеды не отличали литературный язык от общенационального. Не имея представления о первом, муссировали второе. Пичкали сознание людей тем вариантом общенационального языка, который потерял правильную подлежащно-сказуемостную структуру в условиях «функционирования» аульного анклава.
Знать язык – это понимать и уметь пользоваться лексикой из литературного корпуса, в соответствии с его семиологической однозначностью. Это требование выполнимо только при условии соблюдения кодифицированных норм языка, на котором ведется государственное делопроизводство. А если нормы языка не приведены в полный порядок, не систематизированы, в грамматике и словарях их функции не установлены, если в средней школе не проводится обучение правильному владению речью, о них не ведется речь на факультете филологии и журналистики, то не надо удивляться тому, что профессора и академики сами не умеют правильно писать и говорить на казахском языке. В таких условиях вопрос, – кто знает язык, – повисает в воздухе как бессмысленный.
Знать язык – это умение человека довести свои мысли до сознания сотрудников и коллег, касательно процесса производства предприятия, где он трудится. Корпус литературного языка должен состоять из минимума активной лексики и слов, употребляемых в производственной сфере, с четкой дифференциацией стиля изложения, не допуская аномалии в практике словоупотребления. Другими словами, это – умение оперировать составом слов корпуса нормированного языка для ведения делопроизводства. Как отмечено выше, нормированный корпус должен состоять из 10-12 тысяч лексических единств. Этот объем позволяет изучающему язык человеку свободно общаться в быту, понять содержание телепередач, кинофильмов и художественной литературы, подготовить выступление на производственном совещании, сделать доклад, написать протоколы, составить отчеты и другие деловые бумаги.
Некоторые энтузиасты языка занимаются ситуативным казахским языком. Другие предлагают заучивание наизусть лиро-эпических поэм. Первые составляют разговорники на разные бытовые ситуации и предлагают изучать язык таким способом. Вторые уверены в том, что изучить язык можно через заучивание наизусть героического эпоса «Қобыланды батыр». Большинство людей, в том числе чиновники из властных структур, ответственные за язык, отождествляют знание языка с умением владеть им в бытовой сфере. Они глубоко ошибаются. Умение общаться с людьми в неофициальной сфере, на бытовые темы (на улице, в магазине, стадионе, за дастарханом, в похоронах…) не относится к знанию языка. Также не относится к знанию языка зазубривание определенной части фольклорного произведения. И то, и другое не может быть практичным. Практичным может быть только то, если ты понимаешь и можешь излагать информацию по существу, на производственном совещании.
Кто может сказать, что он знает, как вести делопроизводство на казахском языке, хотя бы в социально-гуманитарной сфере?
Никто.
В настоящее время, как уже отмечено выше (см. глава II), не выработаны и не установлены правила делопроизводства на казахском языке. Если не установлены нормы языка для делопроизводства, то откуда возьмутся лица, способные вести делопроизводство на этом языке. Ни один «специалист казахского языка» не может заявить, что он может вести делопроизводство на казахском языке на уровне, соответствующем требованиям стандартизированного языка индустриального общества.
Теперь вернемся к раскрытию причины того, почему русскоязычные казахи на практике не говорят на казахском языке? Причина в том, что в казахском языке не установлены литературные нормы и официальные стили. Человек, привыкший говорить правильно конструированными и нормированными предложениями на стабильном русском языке, не уловит расплывчатые мысли, вложенные в слова аграрного человека. Поэтому они не стали оперировать аульной лингвемой, в стиле вилланолекта.
* * *
Значит, в Казахстане нет людей, которые могли вести официальные дела на государственном языке. Никто не может на должном уровне использовать язык для ведения деятельности в сферах производства, технологии и науки. Нет человека, умеющего по назначению использовать термины и понятия, сохраняя план выражения и план содержания каждого лексического знака. Никто не может сконструировать сочетания слов, которые репрезентовали бы оконченную мысль; мог бы делать сообщения или доклады, относящиеся хотя бы к ведению дел в организациях и учреждениях социо-гуманитарной сферы; умел бы составить реестры, правильно синтаксически соединить тексты распоряжений, указов, приказов, проводить собрания и выступить на них.
Поэтесса Ф. Унгарсынова, когда была депутатом, признавалась в одной из телепередач: «Когда мы собираемся за дастарханом, то соревнуемся друг с другом в произнесении изысканных речей на казахском языке. А когда поднимаемся на трибуну, к микрофону, то ведем себя как лошадь со спутанными ногами». Фариза ханум точно озвучила состояние родного языка: казахский язык существует в быту, в стиле «жалпақ тіл», а при ведении официальных дел его нет. То, что существует в быту – это аномальный вариант.
Как объяснили бы знатоки языка профессора Т. Бурбаев, А. Кайржанов, М. Мырзахметов по-казахски, например: «Построить транспортную развязку с пропускной способностью 80 автомобилей в минуту»? Смогли бы они по-казахски дать подчиненным (допустим, они назначены на должность бригадиров) достаточно точное и понятное приказание?
Разумеется, нет! «Знатоки казахского языка» уподобились бы быкам с завязанным ртом («аузын буған өгіздей»), не находя слов для передачи данной информации. А все потому, что сочетания «транспортная развязка», «пропускная способность» еще не имеют эквивалентов в казахском языке и не утвердились в обиходе. А таких названий, сочетаний, клише, которые требуют эквивалента на казахском языке, только для использования в социо-гуманитарной сфере, насчитывается десятки тысяч. Заполнение безэквивалентной лексической пустоты в казахском языке требует от лучших языковедов, совместно с отраслевыми специалистами, упорного труда в течение многих лет.
Поскольку такой среды, где все на должном уровне, свободно и правильно говорят на государственном языке, еще нет, то людей, владеющих языком, тоже нет. Следовательно, и в школе, и в вузе обучения правильному разговору на языке тоже нет. «Русскоязычные абитуриенты, — пишет К. Абдиев, — изучавшие в школе казахский язык, придя на экзамен, просят разрешения ответить по-русски. Учащиеся, которые успешно учились по казахскому языку в школе, хотя в общем-то понимают вашу мысль, но говорить по-казахски не могут» [«КАЗТЕСТ – қазақ тілін меңгеру деңгейін бағалау жүйесі» // «Ана тілі»]. И не только выпускники русскоязычных школ, но их сверстники из казахскоязычных школ, ведут себя так же. Большинство из них тоже не говорят и не способны довести до сознания собеседника простую информацию.
Действительно, в последнее время наблюдается старание некоторых журналистов, ведущих телепрограмм, выйти из положения следующим образом. Когда журналист знает, что он сходу построить правильный текст не может, он готовит письменный вариант выступления. Потом, выучив заранее подготовленный текст, перед экраном читает его наизусть. Их варианты далеки от идеального, но почин стоит поддержать. Они нуждаются в помощи специалистов-языковедов, знающих нормированный язык, которых у нас нет.
Если мы действительно хотим, чтобы казахский язык стал языком распространения официальной информации, тогда, в первую очередь, мы должны очистить языковое пространство от аномального словоупотребления. Казахоязычное поле не должно быть таким, где составляются тексты только социально-гуманитарного порядка или выпускаются известия из жизни аульного быта, со стилевым оформлением «жалпақ тіл». Предстоит в будущем сформировать такую языковую среду, где официальное делопроизводство ведется на казахском языке, деловым, научным стилем, просто, свободно, без запинания.
У нас работа по подготовке официального делопроизводства еще в начальной стадии. Не подготовлены и не переведены на казахский язык десятки тысяч стандартных словосочетаний, ФЕ, клише. Везде доминирует неофициальный стиль изложения, в народе называемый «жалпақ тіл». А тем, кто заявляет, что они ведут делопроизводство на казахском языке, верить нельзя. Они ведут дела на русском и счет ведут тоже по-русски. Потом кое-как, с грехом пополам, «переводят» на казахский язык и направляют оба документа наверх. А вышестоящие откладывают в сторону казахский вариант документа и ведут работу по русскому отчету. Практика применения казахского языка ясно подтверждает эти факты. Признавай, не признавай, таково истинное положение дел.