2.1.5 Мельтешение синонимов – затмение смысла

Если одно понятие или одна идея передается десятью и более словами, то говорить о богатстве языка неуместно.

Д.И. Фонвизин

Одно из теоретически недостоверных направлений – неправильное понимание учеными-языковедами природы синонимов, которые отрицательно повлияли на семантику казахского языка.

По мнению некоторых исследователей-лингвистов, одним из главных источников образности являются синонимы, их многочисленность, которые показывают богатство языка: «О развитости языка, его изворотливости можно судить по синонимам, — пишут А. Болганбаев и А. Османова в статье «Синонимдер – тіл байлығының көрсеткіші», — каждому пишущему человеку ясно, что синонимы выполняют важнейшую роль в создании художественных образов, дополняют и всесторонне расширяют понятия» [43].

Исследователь А. Болганбаев в книге «Қазақ тiлiнiң синонимдер сөздiгi», делая ссылку на Д.И. Фонвизина о том, что «если одно понятие или одна идея передается десятью и более словами, то говорить о богатстве языка нелепо», тем не менее, утверждает: «Казахский язык располагает множеством синонимов. Для пояснения одного понятия иногда используются 20-30 синонимов» [44: 5]. Автор этой антитезы не замечает, что он противоречит сам себе, выискивает доводы против утверждения русского писателя самим же приведенного. Он выстраивает в синонимический ряд слова, иногда близкие по значению, подчас не очень близкие, лишь бы они были с одного семантического поля, хотя не были созвучны по содержанию. В качестве примера, автор дает 31 слово, по его мнению, эта группа слов является синонимами. Вот эти слова: «бет, жүз, түр, түс, келбет, көрік, өң, ажар, шырай, пішін, кейіп, кескін, дидар, нұсқа, рең, рай, әлпет, ұсқын, мүсін, нысай, сурең, сиық, сұрық, тұрпат, бәден, сықпыт, әр, порым, пышым, сыңай, жамал» [44: 72].

Роль синонимов как средства создания художественного образа общеизвестна. Но могут ли они, как утверждают названные выше исследователи, быть индикаторами языкового богатства? Если рассмотреть данный вопрос глубже, в контексте развития казахского языка, его будущего, то непременно нужно серьезно исследовать всю роль синонимов, наряду с другими средствами усиления образности слова.

При внимательном отношении к данному вопросу можно согласиться с тем, что в определенных условиях и в определенных рамках синонимы можно рассмотреть как показатель богатства языка. Мы говорим в «определенных условиях и в определенных рамках», имея в виду аграрный уклад хозяйства в прежних аулах, когда все решается красноречивыми словами аксакала, непререкаемыми являются решения биев, жизненная правда, которую преподносят акыны в своих поэтических воззрениях простому народу, то, что в обществе, не перешедшем к интенсивным формам производства, где отсутствует наука и технология, требующие конкретных и точных выражений, множественность синонимов даже необходима для доступной передачи информации. Характерно, что А. Болганбаев и А. Османова, выдвигая тезис «синонимы – богатство языка», берут в качестве аргументов только те слова, которые были в активном ходу в аграрном обществе. Их примеры ограничиваются реалиями аульного быта, скотоводческого хозяйства, семейно-родовых отношений. Пословицы, поговорки тоже идут оттуда. Первые примеры, приводимые этими авторами в названной статье, охватывают слова из семантического поля «родственник». Они начинаются словами «әйел, қатын…» и «бала, перзент..» – это непотизмы, имевшие активное хождение только в кругу казахской семьи [43]. И это понятно. Потому что, обращаясь к индустриальной сфере жизни – языку, применяемому в сфере производства, управлении технологическими процессами и науки, авторы не нашли нужного количества слов – синонимов, подтверждающих свой тезис.

Люди, считающие синонимы за богатство языка, не решаются говорить о состоянии казахского языка в контексте современного интеграционного процесса. Они также не говорят о конкурентоспособности языка, функционировании в обществе наряду с другими языками. В условиях города, в ведении делопроизводства, управлении технологическими процессами и в сфере науки их утверждения выглядит абстрактными и научно недостоверными.

Абстрагированию в наших примерах подвержена только одна грань предмета – синонимы, которые в ходу в сфере аульного быта. Исследователи не смогли охватить процессы и явления, происходящие в языковом пространстве целиком и полностью, а фокусировали внимание на какой-то локальной стороне дела. И попытались, высосанные из абстракции концепции, объявить в качестве всеобщей закономерности. А лингвисты и философы других передовых стран придерживаются иных взглядов относительно роли синонимов в практике словоупотребления. «Система синонимов в языке может выглядеть лишней: называя одно и то же понятие по-разному, мы лишь затрудняем общение», — говорит исследователь языка в индустриальном обществе [45: 102].

* * *

Вернемся к синонимическому ряду, предложенному А. Болганбаевым. Нанизав все приведенные слова на одну семантическую нить, исследователь открыл путь к большой путанице. Слова жүз (облик), пішін (форма), мүсін (скульптура), тұрпат (тип), келбет (портрет), түр (вид), рең (оттенок) в казахском языке, имея возможность овладеть стабильным значением, оказались вне языкового оборота. Вместо них, до недавнего времени, использовались их эквиваленты на русском языке (в скобках). Это показывает, какой ущерб наносится казахскому языку сторонниками тезиса «синонимы – богатство языка», когда столько слов безвольно нанизаны в один синонимический ряд. При дефиците лексики, который современный казахский язык испытывает, есть немало способов пополнить словарный состав языка. Например, методом универбации, то есть использованием лексем, взятых из синонимического ряда, имеющих потенциальное самостоятельное лексическое значение, и вводить их в оборот со стабильным планом содержания, как в нашем примере. И таких слов, подлежащих актуализации, в казахском языке наберется великое множество.

Обычно синонимы представлены двумя или несколькими словами. В представленном списке только «ажар», «шырай», «жүз», «әлпет» могут иногда заменить по своему значению одно другое, они обладают изосемическим свойством. А остальные же двадцать два слова, методом транссемантизации, определив лексические значения, сокращая или расширяя смысловой объем, можно включить в словарный фонд языка.

Нередко для установления точного значения приходится прибегать к какому-нибудь приему. С помощью денотативно-сигнификативного сопоставления, истолковывая лексическое значение слова или сравнивая с русскими переводами, нетрудно обнаружить, что приведенные ниже А. Болганбаевым в синонимическом ряду слова несут совершенно разные смысловые нагрузки.

Например,

– ескi, көне [44: 108];

– жарыс, бәсеке [44: 123]

– мақсат, тiлек, мұрат, арман, мақсұт [44: 193.].

В этом нетрудно убедиться, сопоставляя их с русскими переводами:

ескі – старый;

көне – древний;

жарыс – соревнование;

бәсеке – конкуренция;

мақсат – цель;

тілек, – пожелание;

мұрат – назначение;

арман – мечта;

мақсут – искаженная форма слова мақсат.

Такой подход является контрпродуктивным и поэтому совершенно неприемлем и для перспективы казахского языка.

А. Болганбаев также приводит синонимические ряды:

— бәйге, сыйлық, жүлде [44: 66];

— бостандық, азаттық, еркіндік, теңдік [44: 76].

В приведенном примере слова «бостандық» и «азаттық» имеют изосемическое отношение между собой. А остальные слова несут конкретные смысловые нагрузки. В этом можно убедиться, обращая внимание на их денотаты.

Уточнение значений слов с денотативно-сигнификативной позиции

Таблица № 3

Денотат	Русский сигнификат	Казахский сигнификат
Мероприятие по определению качества произведений людей, свойств животных, отличий технических проектов	Конкурс	Бәйге
Вручение материальной ценности (денег) сотруднику предприятия или родственнику, в связи с памятной датой	Подарок	Сыйлық
Материальная ценность, которая вручается победителю соревнования.	Приз	Жүлде
Выход одного народа или человека из-под гнета другого	Освобождение	Азаттық
Возможность осуществлять человеком своей воли законным путем	Свобода	Еркіндік
Обладание людьми одинаковыми правами и возможностями, несмотря на занимаемую должность и другие преимущества	Равенство	Теңдік

А если, ориентируясь на русские слова, каждый «синоним» вывести из ряда А. Болганбаева с самостоятельным планом содержания, то казахский язык смелее встал бы на путь обслуживания индустриального общества.

В приведенной выше А. Болганбаевым группе слов омоним «түс» в данном случае означает психологическое состояние человека: «түсі суық» «қатулы». «Көрік» – эстетическая категория. «Ұсқын» не соотносится синонимически со словами «бет» и «жүз». Оно передает состояние всего тела. «Порым», «пошым» – испорченные варианты слова «форма». Это слово можно перевести исконно казахским словом – «пішін». «Нұсқа» означает один из многих видов предмета, переводится как «вариант». «Сиық», «сұрық», «сықпыт» – разновидности одного слова в разных регионах.

Синонимы можно считать богатством, если при переводе с русского языка казахские эквиваленты понятий и терминов оказываются переизбыточными. Синонимы нельзя считать богатством даже тогда, когда для передачи смысла одного понятия используется несколько слов, а для обозначения другого понятия, близкого по значению к первому, лексика испытывает дефицит.

Несмотря на то, что безэквивалентная лексическая пустота занимает огромное пространство, казахские лингвисты расстраивают длинный ряд синонимов словами, несущими одно понятие, но не находят слов для выражения денотатов, характеризующих реалии современного мира. Создавая словари, они не могли увидеть дефицит самостоятельных лексических единиц для ведения делопроизводства, а следовали за ложной концепцией преумножения синонимов. Это не свидетельствует о профессионализме языковедов.

* * *

К примеру, составители словарей представляют «синонимы» «көйлек» и «жейде». Если рассуждать у семейного очага, то эти слова являются «богатством», позволяющим свободно оперировать смысловыми вариантами. Если отойти от семейного очага, прийти в магазин и прочитать ярлыки «сорочка», «платье», «рубашка»… быстро можно убедиться, что наше «богатство» тает на глазах, так как тех слов уже не хватает для названия этих предметов. Эти вещи по-разному калькулируются, имеют разные цены, следовательно, требуют разного названия. Чтобы пользоваться казахским языком в сфере торговли, нужно найти отдельные наименования названных предметов. Если мы назовем «платье – көйлек», «рубашка» – «жейде», то для «сорочки» слов уже не хватает.

* * *

Еще пример: возьмем «синонимы» – «сұрақ» и «сауал». Сталкиваясь с подобной ситуацией, войдя в семантическое поле, где данные слова имеют хождение, сразу увидим, какую скудость представляет собой наше «богатство» синонимов. Мы окажемся в ситуации, которая сложилась после прочтения переводов на страницах «Русско-казахского словаря», как по пословице «слепой курице – все пшено».

В двухтомном словаре:

вопрос – сұрақ, сұрау, сауал;

опрос – сұрақ;

запрос – сауал, сұрақ [109, 110].

Если для составителей словаря «все пшено», то в сфере науки и других социальных областях, политико-публицистической литературе, при ведении хозяйственных дел, это окажется далеко не «все пшено». Если по узуальному значению слов, то «вопрос» переводится как «сұрақ» – спора нет. А «опрос» – это не «сұрақ», как полагают составители словаря. Для его обозначения нужно искать другое слово. В данном случае можно попробовать назначить «сауал». Соответственно: «анкетный опрос» – «анкеталық сауалдау». А для «запроса» нашего «богатства» уже не хватает.

* * *

В словаре, составленном Х. Махмудовым и Г. Мусабаевым, встречаем следующие примеры переводов:

Әдемі – изящный, красивый, прекрасный;

Әсем – прекрасный, изящный, красивый;

Көркем – красивый, изящный [107].

По узуальному значению, слово «красивый» переводится как «сұлу», «прекрасный» – «тамаша», «художественный» – «көркем». А слово «изящный» носит смысл, чем-то отличающийся от других слов, привлекающий внимание к себе чистотой и блеском. В этом плане слово «изящный» близко по смыслу казахскому слову «мұнтаз». «Сұлулық» и «әсемдік» – два разных понятия, и смешивать их нельзя. Слово «сұлулық» передает красоту лица и фигуры, а «әсемдік» – красоту движения (грациозность). Нельзя путать их и со словом «әдемілік». Это слово несет в себе гармонию элементов целого, тем самым, вызывает симпатию, оно близко по значению к слову «симпатичный». В общем, каждое из приведенных выше слов имеет потенциал нести за собой отдельный, твердый план содержания:

Сұлу – красивый

Әсем – грациозный

Әдемі – симпатичный

Тамаша – прекрасный

Көркем – художественный

Мұнтаз(дай) – изящный

* * *

Использование синонимов в образном языке аграрного и в стабильном языке индустриального общества

Таблица № 4

Образный язык аграрного общества	Стабильный язык индустриального общества
Отличается многочисленностью синонимов	Синонимы используются редко, в основном в художественных произведениях
«Синонимы – показатели богатства языка» (43).	Богатство языка объемом словарного фонда языка, обозначающего отдельные денотаты.
Синонимы служат для создания художественных образов (там же.).	В деловом общении языковые явления, создающие образность мысли, не имеют хождения.
Для создания одного понятия иногда используются до 20-30 слов (44: 5).	Один из признаков языка индустриального общества – стабильность языка. Она устанавливается по принципу: каждой лексической единице – отдельное смысловое значение.
Пример из словаря синонимов: жұмыс, іс, қызмет, шаруа, еңбек, қарекет (там же).	По принципу стабильности перевод: жұмыс – работа, іс – дело, қызмет – служба, шаруа – хозяйство, еңбек – труд, қимыл – шевеление.
Пример из словаря, составленного по принципу образного языка аграрного общества: Действительность – ақиқат, шындық, болмыс, жарамдылық [109]; Смысл – мән, мағына, мақсат, ақыл-парасат [110].	Пример из словаря, составленного по принципу стабильности языка индустриального общества: Ақиқат – истина; Шындық – правда; Болмыс – бытие; Жарамдылық – пригодность ; Мән – сущность; Мағына – смысл; Мақсат – цель; Ақыл – ум; Парасат – порядочность.

Если каждое слово будет отнесено к синонимам и будет употребляться вместо слов с близким значением, то возникает очень большая путаница в языке при употреблении этих слов, а в информации начнется подмена понятий, смысловая карусель. Безысходность такого состояния заключается еще и в том, что создается невозможность такого перевода и невозможность правильного обучения языку и изучения языка. Когда составители словарей нанизывают все слова семантического поля в ряд и представляют в качестве перевода одного слова, нарушаются общепринятые нормы использования языка, тем самым затрудняется изучение языка. Авторские обороты, выстроенные из ряда синонимов, для нормативной лексикографии не являются правилом, на которое можно опереться. От таких конструкций всегда возникает опасность разрушения нормативной базы языка.

* * *

Казахские языковеды принимали за синонимы все слова, похожие на синонимы, но таковыми не являющиеся, не обращая внимания на смысловой аспект слов, из одного семантического поля. Это квазисинонимы, коннотативные синонимы, гиперонимы, слова в согипонимических отношениях и др. Отсюда возникали такие синонимоподражания: еркіндік, теңдік, бостандық, еріктілік; или ар, намыс, ұждан, қадір, қасиет; или революция, қозғалыс, күрес, төңкеріс, бүлік; или халық, тұрғын, қауым, халайық, әлеумет, бұқара – слова близкие по значению, однако не являющиеся синонимами. Десятки тысяч слов заменяются одни другими, создавая смысловую кутерьму, Их значение и смысл не поддаются пониманию, хотя активно используются в словоупотреблении. Сами говорящие и пишущие не могут сказать – для чего, с какой целью они их используют. Практически все слова и словосочетания, кроме названий предметов, подвергаются какой-то карусельной круговерти и со стороны плана выражения, и со стороны плана содержания.

* * *

В работах, трактующих вопросы казахского языка, часто встречаются ненаучные утверждения. Стала сущим проклятием такая позиция, становящаяся тенденцией, когда авторы не в ладах с категориями языка, вкривь и вкось объясняют языковые явления. Путаница лингвистических понятий наблюдается не только в учебниках, но и в академических трудах. Вот еще пример из двухтомного Русско-казахского словаря, подготовленного силами наиболее популярных ученых.

«Спичка – оттық, сіріңке, шырпы» [110].

Здесь правилен только перевод «спичка – сіріңке». А «шырпы» – это часть спички, хворостина, намазанная серой. Оттық – любой источник огня, нечто вроде зажигалки. В этой лексеме и целое, и часть стали синонимами. В словаре все три слова представлены как синонимы. И какой от этого прок? Очевидно, что исследователи не отличают части от целого, в данном примере «шырпы» от «сіріңке». Это равносильно тому, как не отличить рукав от шубы, мотор от автомобиля, окно от дома, квартал от города и употреблять все эти слова как синонимы.

* * *

Многие исследователи казахского языка не отличают гиперонимы от гипонимов и пускают их в качестве синонимов под одну гребенку. Например, всем известно три вида осадков: снег, дождь и град. Это гипонимы. Общее название «осадки» – это гипероним, собирательное понятие. Корень слова «жауын» – «жау» – то, что вроде воды, падающей на землю (жауатынның бәрі) с неба. Все три вида объединяются словом «жауын». В словаре, изданном под редакцией Г. Мусабаева [109], «жауын» представлен как синоним слова «жаңбыр», то есть «осадки» – синоним слова «дождь», а само слово «осадки» осталось без перевода. «Жауын» нельзя перевести как «дождь». Должно быть «дождь» – «жаңбыр», «осадки» – «жауын» (см. таблицу № 5).

Утверждение плана содержания слов семантического поля «жауын» путем денотативно-сигнификативного принципа

Таблица № 5

	Сигнификат русский	Денотат	Сигнификат казахский
Гипероним	Осадки	Падающая с неба на землю H₂O в разных формах	Жауын	Гипероним
Гипонимы	Дождь	Падающая с неба на землю H₂O в форме водяной капли	Жаңбыр	Гипонимы
	Град	Падающая с неба на землю H₂O в форме крупинки льда	Бұршақ
	Снег	Падающая с неба на землю H₂O в форме хлопьев	Қар

В современной практике словоупотребления, вследствие превращения слов в синонимы, многие казахские слова постепенно выходят из речевого обращения. И такое негативное явление уже отчетливо сказывается на объеме словарного фонда. Скудость лексики, ее обнищание идет от безграмотного отношения со стороны исследователей к словарному фонду.

Искусственное увеличение синонимов снижает точность языка, искажает смысл, информация перестает быть понятной, и уяснить ее становится все труднее. В связи с этим в приказах, объявлениях, наставлениях содержание замутняется, становится расплывчатым, приводит к неправильному толкованию, к исполнению производственных процессов в ненужном направлении, затрудняет управление государственными делами, мешает принимать законы, проводить официальные собрания и принимать нужные решения.

В политике, науке, делопроизводстве не следует один денотат называть пятью синонимами, когда четыре денотата не находят нужных для выражения слов. Будет рациональным употребить пять слов для выражения пяти денотатов, что позволит установить их стабильное использование и поможет понять их необходимость и уместность. В условиях индустриального общества при языковой коммуникации не нужно передавать одно понятие несколькими словами, а нужно действовать по принципу «одному денотату – один сигнификат». То есть нужно присвоить каждому предмету, процессу и явлению прочный, только ему имманентный план выражения и план содержания.

Искусственно увеличивать количество синонимов, значит затруднять изучение языка. Здесь возникают две трудности. Во-первых, множество синонимов требует их запоминания, а когда возникает необходимость использования их, приходится ломать голову, какое слово употреблять? Плюс к тому, нужно усвоить коннотации в значении и смысле между синонимами, а это превращается в мучительно трудный процесс. А язык превращается в нечто, куда невозможно проникнуть, каковым уже оказывается современный казахский язык.

В социальной психологии есть метод, когда смысл действия человека или группы людей рассматривается с точки зрения их интересов. Если кому-то выгодно, чтобы было, как можно больше синонимов, то этот кто-то утверждает, что «синонимы – это показатель богатства языка». В многочисленности синонимов казахского языка заинтересованы определенные группы людей. Во-первых, это поэты и писатели. Для того чтобы приукрасить создаваемые образы, им требуются синонимы, как средство раскрытия глубоких чаяний и замыслов.

Например, в песне «Сыр сұлуы» есть слова «жігіттер әнін шертеді». Хорошо известно, что слово «шертеді» никак не подходит к исполнению песни, но автор этого стихотворения употребляет «шертеді» для того, чтобы поддержать благозвучие с другой строкой, заканчивающейся словами «ерке еді». Такое действие поможет ему употребить слово «шертеді» как синоним «салады», «айтады», которое выступает, в свою очередь, в одном синонимическим ряду со словом «шырқайды».

Вторая группа лиц, заинтересованных в многочисленности синонимов – ученые-языковеды, «глубоко изучающие» этот вопрос. В условиях аграрного уклада жизни, в рамках бытового мышления, многим из этих лиц казалось, что действительно синонимы являются показателем богатства языка. Заступники этой идеи написали и издали столько статей и книг, составили словари, защитили диссертации на эту тему, что сегодня уже не хотят и не могут признать действительное положение вещей. Отказаться от своих «научных трудов», которые стали смыслом жизни – дело нелегкое. Поэтому они упорствуют в отстаивании своих ошибочных концепций, несмотря на то, что они ощутимо вредят развитию родного языка.

Само собой, разумеется, речь не идет о том, чтобы вычеркнуть синонимы, выбросить их из употребления. Это было бы неразумно. Где есть язык, где есть художественное искусство, там есть синонимы, и даже при самом высоком развитии науки и технологии. Это нельзя упускать из виду. Синонимы играли и продолжают играть свою роль в духовной жизни общества, при обмене культурной информацией и создании произведений искусства.

Но при избыточности их количества синонимы становятся препятствием для развития языка. И этому явлению нужно преградить путь. И ни на минуту нельзя забывать, что считать синонимы показателем богатства языка является глубокой ошибкой. Искусственно увеличивать количество синонимов, расширять поле их действия – наносить вред науке, совершенствованию самого языка. Проблемы должны решаться с учетом будущего казахского языка, его способности и возможности укреплять достоинство и благо индустриального общества, где язык имеет статус государственного.

А. Болганбаев прав в одном, когда пишет: «Словари систематизируют язык, предохраняют его от расплывчатости, способствуют литературному языку быть острым и чистым» [44: 3]. Однако, на деле этот тезис на современный казахский язык не распространяется. Казахские словари по-прежнему не систематизируют лексику, не делают ее экономной, и, как следствие, язык не становится острым и чистым. Потому что составители словарей, от незнания требований литературного языка, искусственно ослабляют язык синонимами.

⇐ ⇒